I'm on a roller coaster that only goes up, my friend

Март - запой от тоски, впрочем, совпадающий с первой в моей жизни компанией дорогих людей, которым можно звонить в любое время, в которых уверен, тусовочка. Как оказалось в июле, уверенность в них была совершенно зря. Так вот, март, авария - от недосыпа, В. не волнуется за меня и едет из универа спать домой, П., по просьбе которого я и оказалась на Варшавском шоссе, остается со мной, милиция, документы, темнота и грязь, выпрямляет рукой мой бампер, доезжает со мной до Баррикадной - на этом физически заканчивается наша дружба и общение.

Позже - приятные курсы художественного перевода в переулке у Арбата, на первом занятии Виктор Петрович Голышев (великий) предлагает мне свою куртку, тк я как всегда одета не по погоде, а за окном дождь - а я отказываюсь.

Внезапно мой научник позволяет мне защищать курсовую, которая бросает мучительный вызов моему перфекционизму. Мне ставят 5, он говорит К. во время моей защиты: "Хороша, а?" Лето оказывается свободно впервые за три года.

Покупаю укулеле и учусь играть - сама и с М. В июне первый хиппанский фестиваль - время для таких поездок, кажется, прошло, я скептик и циник, и музыка уже не нравится. Танцую на Lindy's Pool (творение маминого друга-трубача, в честь которого назван мой брат, сделанное на оклады, полученные по увольнении из бизнеса), много общаюсь с близким мне все так же З., который в июле уезжает в Америку в аспирантурку. В июле я переживаю кризис доверия и крохотную личностную драму - В. рассказывает под моим давлением, что в апреле переспал с О. Рыдаю весь перелет Москва - Стокгольм - 4 часа перерыва - Брюссель (боже, зачем?! ради чего?!). Встречаюсь с американскими родственниками в Брюссели (туда они приезжают, побывав в Исландии и на Украине - но заехать в Москву пообщаться со старенькой бабушкой они не могут), их семейная динамика вновь и вновь вызывает у меня ужас, я у них вызываю восторг. Мы живем в огромной прекрасной светлой квартире, гуляем по паркам и музеям, говорим (уже зарождается идея магистратуры, они дают мне главный совет - только англоязычные университеты, ибо им весь почет). Оттуда я еду в Херранг, общаюсь с тридцатилетними французами (они поправляют меня, но все-таки делают комплименты моим знаниям, некоторым из все разрастающейся француской тусовки не приходит в голову, что это у меня не родной язык) и не-Антоном, с ужасом ожидаю встречи с О. последних дней (в них же я знакомлюсь с кучей ее друзей, с французом Эриком начинаем разговаривать по-англ, тк не понимаем друг друга по-фр, добиваемся определенной дружеской closure). Официально прощаю О. и желаю ей, чтобы она никогда не почувствовала то, что чувствовала я. Узнаю, что простить не значит мочь продолжать дружить. Танцую с большим удовольствием, очень приятная неделя, хотя одиночество и свою закрытость ощущаю не меньше обычного. После бросаю свою танц. группу, хожу на несколько рэндомных вечеринок и занятий, но тусовка в Москве снова кажется холодной и unwelcoming. В Херранге еще катаюсь на велосипеде очень много, от лесов и полей к побережью и назад.

Полтора дня провожу в Стокгольме одна, испытываю цельность, восторг и жизнь. Швеция попадает в top2 любимых стран, к Канаде.

Возвращаюсь, еду в Тбилиси к М., не складывается ни с М., ни с Тбилиси. Мама потом потрясена, как можно показать Грузию так, чтобы она не понравилась. Потом несколько месяцев с М. не общаюсь, оказывается, что она считает, что в этом исключительно моя вина - но ведь и она мне не писала. Оттуда же адски ссорюсь с Э., хотя мы толком ничего и не обсудили, она считает - из-за того, что я не хочу знать тех, кто, как она, против пусси райот. На самом деле - потому что она не уважает меня ("псевдолиберальные загоны" говорит она о моих взглядах. Мы миримся только в октябре.

Еду под Кострому, где знакомлюсь с Антоном - фантастически энергичным чуваком, который приезжает на матшколу показывать физические опыты и разъяснять их. Идем с ним и В. на берег Волги, в темноте он увлеченнно рассказывает про космос и большой взрыв, вдруг где-то на горизонте мы видим яркую вспышку, на секунду освещающую все вокруг. Позже через невесту Антона выхожу на центр "Наш солнечный мир", где недолго волонтерю осенью - в отличие от ЦЛП, мне предлагают только смотреть, а не участвовать в занятиях, чувствую себя бесполезной. В итоге возвращаюсь в ЦЛП. Тогда, в матшколе, ужасаюсь многим людям и их никчемности, тоскую, безуспешно ищу грибы.

Осенью люблю Эриха Фромма и все-таки начинаю и финализую расставание с В. - почему-то последним толчком становится омерзительный фильм Петля времени, куда В. меня вытаскивает. Уровень виктимности, видно, у меня начинает зашкаливать. Хотя нет, конечно, в интересах истины надо сказать, что окончательно все обрывает В. по причине того, что "он мне не нужен и не хочет навязываться". В ноябре он предлагает мне дружить, мы встречаемся несколько раз, он никак не меняет свое отношение и пытается заставить меня себя поддерживать, как раньше - несколько дней назад я шлю его нахуй.

Неспешно и с отвращением к себе готовлюсь к тоефлю, который сдаю офигенно хорошо в ноябре. Всю дорогу рвусь через бюрократию и свое стеснение, собирая и подавая документы сначала в 8, потом в шорт-лист из пяти университетов. Сейчас последний рывок - и можно спокойно ждать результатов до марта.

Один раз еду волонтером в дом престарелых на северо-востоке, место не чудовищное, но одиночество тамошнее давит на меня, пока я больше не возвращалась.

Получаю непрерывный поток комплиментов и любви, который тоже, наверное, помогает порвать с В. И жить вообще. Осмысляю и переосмысляю себя и окружающих. Обнимаю косточки К., мучительно хочу для нее счастья, а не спокойствия и безопасности, которыми она удовлетворяется в свои 27. Осознаю, что ненавижу себя, и опять начинаю работать над этим. Полностью начинаю отметать всех недорогих мне людей и прижимать к сердцу дорогих.

Мой брат учится ползать, потом ходить, потом говорить ("мама" - пока его главное достижение, еще "апка" - лампочка).

Выводы из всего этого бардака и планы, может быть, потом напишу.