I'm on a roller coaster that only goes up, my friend

1. E.L. Doctorow "The Waterworks" **** Крутой детективчик про 19 век в Нью-Йорке, коррупцию и зло, красиво, много интересных незнакомых слов.
F
2. J. Eugenides "Middlesex" ********** Прекрасно, захватывающе, семейные истории и множественные путешествия.
M
3. J. Green "The Fault in Our Stars" ******** Изумительно разбило мне сердце.
4. J. Green "Papertowns" ******** Очень хорошая подростковая книга, в которой есть все, что нужно.
A
0. HP7
0. HP3
0. HP4
M
A
9. Филип Рот "Прощай, Колумбус" ****** Кажется, первое его напечатанное, много личного вложено. Приятно получить и дочитать произведение Рота без всяких сексуальных перверсий - много раз пыталась продраться сквозь Portnoy's Complaint, безуспешно. Рассказец есть над чем подумать, но за душу не пытается взять. Хотя, наверное, напоминает, что надо быть решительным и честным человеком.

S
O
12. Julian Barnes "The Levels of Life" ********** Маленькая старательная книга о горе. Моим главным вопросом было, как он свяжет воздухоплавание и потерю близкого человека. Он справился.
N
13. Anatole Broyard "Kafka was the Rage" ********** Красочный мемуар о происходившем в домах, мимо которых я хожу по вторникам. Ярко и нежно, жалко, что не успел продолжить.
14. Phillip Lopate "Waterfront" ** Книга бесполезная и бестолковая, на первых десятках страниц - никакой истории города, только поверхность, кто что кому сказал, здание построено в таком-то, внутри десять офисов. Отстой.

запись создана: 20.01.2013 в 11:16

Кроме того, как всегда, совершенно невероятна возможность настоящей близости. Гораздо реальнее в моей самоуничижительной голове царит перспектива того, что я всегда (отныне и навек) буду одна, "как динозавры".

Это сокращённая часть речи Фоера на выпускном в Middlebury College, 2013. Перевод мой, оригинал в NYTimes здесь, речь здесь.

"Несколько недель назад я увидел на улице плачущего человека. Я был в Бруклине, в районе Форт Грин, ждал друга, с которым собирался позавтракать. Я подошёл к ресторану на несколько минут раньше срока и ждал снаружи на скамейке, листал список контактов в телефоне. Напротив меня сидела девушка лет пятнадцати и плакала в телефон. Я слышал, как она раз за разом повторяет: "Я знаю. Я знаю. Я знаю."

Что она знала? Может быть, она сделала что-то плохое? Может быть, её утешали? Потом она сказала: "Мама, я знаю," и заплакала сильнее.

Что говорила ей мама? Больше никогда не гулять всю ночь? Что все ошибаются? Может быть, на том конце никого не было, а девушка просто репетировала сложный разговор?

—Мама, я знаю, — сказала она и, повесив трубку, положила телефон на колени.

Я оказался перед выбором: вмешаться в её жизнь или не нарушать границу между нами. Я мог ухудшить её состояние, повести себя неуместно. С другой стороны, я мог смягчить её отчаяние или как-то помочь прямолинейностью, откровенностью. Дорогой район с утра это не то, что опасный вечером. А я был собой, а не кем-то другим. Здесь приходилось просчитывать множество факторов.

Вмешаться — труднее, чем ничего не делать, но ещё труднее решать вообще, а не вернуться к пролистыванию списка контактов или к вашему любимому iСпособу отвлечься. Технологии созданы для связи, но поощряют и закрытость. Телефон в руках не заставил меня избежать человеческого контакта, но с ним мне было проще проигнорировать девушку, он мягко советовал мне забыть о наличии выбора. Ежедневное использование электронных технологий делало меня человеком, который с большей вероятностью игнорировал других. Поток воды медленно точит камень. Так и личность вытачивается потоком привычек.

Психологи, изучающие эмпатию и сострадание, считают, что в отличие от мгновенной реакции на физическую боль, на осознание психологических и моральных импликаций ситуации человеку требуется время. Чем мы отстранённее, тем важнее для нас становится скорость, а не глубина, тем меньше мы способны на внимание к другим, тем меньше вероятность реакции.

Одно из последних интервью Мориса Сендака, 2011 год.

Полная голова интроспекции.

Осталось: написать один раздел и заключение, научному руководителю и рецензенту прочитать впервые всё. Кроме того, осталось 3,5 дня до дедлайна сдачи окончательного текста, из них один выходной.

Из интервью Дормана, обдумаю и может вставлю эпиграфом в диплом:
......— Вы сами передали пиратам оригинальную версию «Подстрочника». А как же авторские права, так называемый коммерческий успех?

— У проблемы авторских прав есть две стороны. Во-первых, хочу ли я, чтобы все знали, что я автор? Нет, и из совершенно практических соображений. Вы знаете, кто автор грозы? Или радуги, шиповника, Льва Толстого? Всякому автору, думаю, важно, чтобы его сочинение стало частью природы, чтобы оно воздействовало так же неотразимо. Чтобы, так сказать, весь мир был его соавтором. А титры сводят все к любительской поделке. Во-вторых, хочу ли я иметь свой домик, садик и чтобы моя семья не голодала? Было бы желательно. Но могу я для этого сделать только одно: качественно работать — и уповать. Идея продавать свои сочинения — побочная, она вряд ли когда-то пришла в голову самим авторам. Автору важнее сделать. Ему бывает нужно быть услышанным, увиденным — и это куда важнее, чем чтобы ему заплатили. В этом уязвимое место всякого автора, о чем отлично знают бизнесмены и думают, что пользуются этим. Бедный автор — вовсе не непрактичный лопух. Если бы авторы занялись бизнесом, олигархи бы разорились. Но кто тогда будет сочинять нам стихи и музыку? Правильно, что авторы небогаты: они и так взяли на себя невероятную дерзость — вместо того чтобы пахать землю или стоять у станка, услаждаются звуками и образами — и вдобавок хотят получать за это деньги. В частности, я.

— Но ведь это труд.

— Нет. Труд — это всю жизнь ходить на службу в банк. Справедливо, что за это платят огромные деньги. Кто бы иначе хотел провести жизнь в конторе или посвятить себя торговле нефтью? Когда по телевизору показали «Подстрочник», он в тот же вечер появился в Интернете у пиратов. Я подумал: хочу ли я, чтобы люди смотрели фильм бесплатно, или хочу им помешать в надежде, что тогда заплатят? Ответ был естественным, именно естественным. Я сам связался с пиратами и предложил взять у меня более качественную копию. Была смешная история, связь держали через Канаду, они не сразу мне поверили, я встречался со связником на конечной станции метро...Вообще, Интернет так же изменил мир, как прежде книгопечатание. Это не просто техническая новинка. Это антропологическое изменение. Мы живем в новой эре. Это еще один шаг человека к свободе, а значит — к ответственности и, удивительным и счастливым образом, к уважительному и творческому сближению с себе подобными. Неважно, что в Интернете полно хамов: они — атавизм, сам Интернет появился как, в том числе, средство удаления от хама. Вопрос так называемого авторского права очень скоро будет касаться всех, не только поэтов и композиторов, потому что в Интернете все личное приобретает форму (форму текста, изображения, звука) и может быть распространено. Было бы забавно заметить, что мир начался со слова, а пришел к цифре, но это дешевое остроумие: Интернет — связь, транспорт, средство. Как блюдце медиума. Бороться со связью бессмысленно. Надо искать новые решения.

Память, я полагаю, есть замена хвоста, навсегда утраченного нами в счастливом процессе эволюции. Она управляет нашими движениями, включая миграцию. Помимо этого, есть нечто явно атавистическое в самом процессе вспоминания - потому хотя бы, что процесс этот не бывает линейным. Кроме того, чем больше помнишь, тем ты ближе к смерти.

Вот это апрель! Девочка (подруга подруги моей сестры), которую я просила совета про Columbia University, не отвечала на имейлы, потому что у нее сгорела квартира.